Это был один из последних дней безвозвратно уходящего лета. Ощущение подобравшейся осени с холодами, мокротами и прочими ломками сквозило во всем. Все спешили ухватить последнее, теплое, торопились и путались. Идти - не идти. Стоять - не стоять. Все вопросы решил выброшенный в магазине “Ереванский” (многим будет полезно в качестве решения самых разнообразных вопросов вовремя сбегать в магазин и затариться). Итак, мы пошли, хотя боялись. Седьмой этаж, дверь как дверь. Самая обычная кнопка для звонка. Но как-то боязно прикоснуться к этому большому, необузданному, сильному, которое может ударить по голове бутылкой. Но уже стаканы налиты, и не по первому разу. Мы сидим на полу в комнате, где обоев меньше, чем плакатов с панк-звездами. А он не так уж грозен, этот обмазанный наполовину какашками Свинья.

- Вот так, придут репортеры, магнитофоны требуют (магнитофон хороший - то и дело перестает крутить или писать).

- Самое раннее, что я о себе помню - сижу под столом, здесь мне уютнее всего в высокой и большой комнате, где не переставая звучит музыка Брубека, прелюдии Листа, Чайковский в бит-обработках. Папаше спасибо. Этакий, сякой, нехороший (как плавно льется речь Свиньи, если выбросить из нее 60 процентов богатого русского устного).

- Т.е. твое детство было полно музыки?

- И шампанского. Первый раз дали в четыре года. Сказали: осторожно, оно может ударить в голову. А вы пейте. Я вам еще чего-нибудь наговорю. Козлы. Но только обязательно напечатайте, что белье я ношу исключительно женское. Могу все показать (и показал). А еще все мое несчастное детство было испорчено тем, что меня не взяли в детский сад. Бюрократы, падшие женщины. И просидел я за кулисами. Матери спасибо. Наблюдал почти голых женщин (балет). С тех пор у меня к нему страсть, любить не перелюбить его, и так, и этак, тошнит меня от него.

- Так с чего началось твое увлечение музыкой?

- А ни с чего, я вообще, как вам одноглазым хрипунам, наверное, известно, я пою.

- А вот увлечение панком...

- Не перебивай. Я работал в магазине. В трудовой книжке у меня 18 мест работы. Пришел ко мне чурик один - Монозуб. И начал какую-то лапшу на уши вешать. Ему макароны нужны были. Я дал ему макароны, речь свою расчленил и обложил его имя со всех сторон. Он тогда хотел организовать группу. Он ударник (этого ударника ...отовсюду, ...он, а не ударник...). Я - вокал, Севин брат - гитарист. Собрались. У каждого свое. Кто - БЛЭК САББАТ, кто - панк-рок. После недолгих пьяных разборок со страшным мордобоем и боем всего остального мне пришлось самому учиться играть на гитаре. Затем прошли четыре смены состава, и теперь мы АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ. Чего вы все спрашиваете, микрофон с места на место переставляете? Корреспонденты?!?! Дерьмо вы на букву Г, а не корреспонденты, (прим. редакции: вмешавшийся троюродный дедушка Свиньи, администратор, спас положение фразой весьма и весьма спорной:“Они такие же корреспонденты, как я - летчик!” )

- Что больше оказывает на тебя влияние: слова или музыка ПИСТОЛЗ?

- Вот чего никогда не знал, так это английского. Буржуйский язык и люди поганые, не люблю англичан.

- Значит, ты пишешь тексты, совсем не зная, о чем поют они?

- Да. Разве что такие пижоны вонючие, как вы, придут и переведут со стенки. Расскажу одну историю. Это было, когда я в первый раз встретил отца советского панка Юфа, ну еще Вольдемара и остальных. Вы бы их назвали просто - ковбои (в плане морду начистить) или звери. Но вот пришел ко мне Пейдж (самка собаки) в больницу, принес статью о новом течении. Я думал - ничего интересного, а начитались до того, что сидели и били бутылки об раковину. Уборщица долго ругалась, меня чуть не выгнали из больницы. Когда мы прочитали первую статью: “Я спускаюсь в дурно пахнущий подвал и т.д.”, я подумал, как Маяковский в свое время:“Принимаю, мой панк-рок”. (Беззлобный, саркастический хохот чудом не разжиревшего человека.)

- А вот панк в чем...?

- Панк-люди - это там, а здесь вонючки малорослые. Там панк идет, его за километр видно. А наших даже в рестораны пускают.

- Но ты понимаешь, что твоя музыка никогда и нигде не будет звучать в таком виде (корреспонденты горячатся).

- А мы и не музыканты, и не считаем себя ими, не позируем. Сейчас коллектив постоянный. В армию не собираемся. Нам хорошо. Самим хорошо.

- Какого черта вы соглашаетесь на концерты? Тут вся пьяная компания (кроме Свиньи - гитарист Сева и дедушка-администратор) начинает бурно впадать в амбицию.

- Каждому нужна слава, чтобы доказать Ордановскому, что он дурак. Нас привлекают популярность и деньги. Мы против буржуев. Играли вот у Троицкого. Сначала в Москве месяц бухали у него. Собрались уезжать. А ему взбрело в голову, чтобы мы поиграли в какой-то компании. Чего нам - мы пьяные, бацаем все, что нам нравится, а они все заторчали от нашего идиотизма. Мы им в рожу плюем. Стебемся, а они рты открыли, заохали. Я думал, нам морду набьют, а они охают. Козлы сипатые. А морду мне набили недавно, а потом я набил. (Все смеются. Голос дедушки: “Простой народ врубается и бьет Свинье харю. А интеллигенты сопли от радости глотают” ).

Администрация редакции просит прощения за посылку к алкоголикам корреспондентов-алкоголиков.

- Чем вы объясняете свою популярность?

- Тем, что вы козлы! Сами тут приперлись, интервью берете, ... страдаете.

- Народ взволновался, вот мы и пришли пролить свет, - бурчит себе под нос пьяный гитарист Сева.

- Почему взволновался? Просто этот идиот Троицкий посчитал, что у нас кайфовая музыка. А музыка действительно кайфовая, мы с этим и не спорим. Она очень проста. Все остальные хватаются за верхи, пи-пи-пи, гу-гу-гу всякие. А принципов никто не знает. А мы в своей музыке приемы знаем. Технические и музыкальные, на них и держимся. Никто лучше нас сыграть нашу музыку не может. Однажды мой папаша, а за ним и Роттен, сказал, что любая популярность достигается через скандал. Наливайте еще.

- Тебе не кажется, что за скандал, который вы делаете на сцене, вам крепко достанется? Вот МИФЫ, Ордановский, АКВАРИУМ когда-нибудь выйдут в люди, а вы - нет.

- Они играют на да, а мы на нет, поперек этим Ордановским, Мифам и прочим буржуйским прихвостням.

- Вот вы играете панк-рок...

- Анархический рок. Панк-рок там, а здесь мы только отталкиваемся от СЕКС ПИСТОЛЗ. Они классики, а мы с них дерем. Дерем, потому что лучше не родимся, чем они. Это действительно гениальный вариант. То, что мы играем хуже некуда, и то, что мы настоящие охламоны, никто не отрицает.

- Есть ориентация на них?

- Да, прямая. Этому охламону не наливайте. Он соображать перестал.

- Название оттуда же?

-Да.

- Вот Майк. Он слушает Циммермана, торчит, потом, наверное, ходит, думает, потом по памяти поет то же самое, но на русском. А у вас?

- А мы послушаем СЕКС ПИСТОЛЗ, врубимся в суть. Текст не интересует. Главное - музыка. Берем элементарные ходы, аккорды, и на этот размер делаем русский текст. Все откровенно (здесь, читатель, он тебя помянул). У меня секретов нет.

- Как ты думаешь, есть разница между панк-людьми и панк-музыкой?

- Конечно. Там все и вся - жертва рекламы. Попадись Роттен другому менеджеру - и он пел бы, как Кобзон. Понял? А панк-люди - этого я вообще не знаю. У нас чертовщина какая-то: летом панк, а зимой в шубе.

- А вот на вас булавки. Это зачем?

- Мы говорили уже, что мы не панк, а анархическую музыку играем, и люди мы не панк, а просто шалопаи. Мы просто веселые шалопаи. У нас в компании все клоуны, нам так весело, куда веселее, чем любым цветным. Вот бы нам за клоунство деньги платили. А булавки - это просто так, для понта. Поймите, мы самые обыкновенные люди. Вот вы говорите, что мы милые, интеллигентные (если честно, то Свинья производит впечатление действительно интеллигента, да еще в третьем колене, тут уж любой рок напрасен, видно сердцевину... но, с другой стороны, выпей с кем хочешь пять бутылок, и он покажется тебе не работягой, а королевой Марго или графом Витте. То-то.), а мы можем с любым мужчиной у пивнухи найти общий язык, мы и он - одно, а интеллигентов бьем (это он врет).

- Народ взгрустнул, и мы явились включить, нет, пролить свет (Сева).

- Значит, ваше искусство глубоко народно с одной стороны и носит на себе налет примитивизма и авангардизма, а вы говорите, что играть совсем не тянете...

- Нудло ты сипатое, ничего не понимаешь. Давайте ему харю намылим! (Шутка. Почти все весело смеются.)

- Вот художник Пиросмани был тоже народный примитивист...

- Я люблю Игги Попа, а этот ваш - дурак, и родственники его...

- А авангард?

- Вы этого заткните, он уже готов... Авангард?! (Все смеются.) Авангард?! (Все смеются еще громче.) Смешно. Я закругляюсь. Я на сцене с микрофоном чувствую себя хозяином, хотя и здорово позирую. Жаль, что не у нас, а в Англии вонючей пришли к СЕКС ПИСТОЛЗ. Больше всего люблю их, Высоцкого уважаю, мне до него далеко, хотя думаю, что он первый в России рокер. На войне Роттена застрелил бы, как врага. Готов вступить в любой Рос, Гос, Мое, Обл, Лен, Сельхоз - концерт, где платят деньги, причешусь и так и эдак, но анархию оставлю. Ха-ха. Всяких гопников, буржуйских прихвостней от музыки не уважаю очень (сильнее было сказано). А сейчас спою вам песню.

Но не поет, потому что все пьяны., устали и мирно посапывают в комнате, где нет никакой мебели, кроме драной дерюги на полу.

Хороший человек, от которого есть что ждать.
 

Интервью со Свиньей
М.Брук, В.Сорокин “Рокси” №5, 1982
 

<< НАЗАД          ||          В НАЧАЛО >>